Заметки о святых

Князь, по­ве­рив кле­вет­ни­кам, при­ка­зал убить Гри­го­рия. Но сын кня­зя, бо­лее осто­рож­ный и бла­го­ра­зум­ный, неже­ли отец его, упро­сил от­ца по­ща­дить Гри­го­рия и сво­им при­го­во­ром не по­зо­рить сво­ей се­мьи; узнав же, что все сие кле­ве­та, он из­ба­вил Гри­го­рия от смер­ти. Од­на­ко князь, по­беж­да­е­мый зло­бою, по­са­дил невин­но­го Гри­го­рия в глу­бо­кий ров. Два го­да про­вел в нем бла­жен­ный, то­ми­мый го­ло­дом, так как пи­ща по­да­ва­лась ему непри­год­ная для че­ло­ве­ка: на три дня ему бро­са­ли по од­но­му сно­пу ов­са и немно­го во­ды. Тя­же­ло бы­ло по­ло­же­ние невин­но­го стра­даль­ца, но он укреп­лял се­бя при­ме­ром древ­них му­че­ни­ков и обод­рял тою мыс­лию, что тем­ни­ца из­ба­ви­ла его от со­блаз­нов и тре­вог мир­ских, что уеди­не­ние до­ста­ви­ло ему пол­ную сво­бо­ду го­то­вить­ся к веч­но­сти.

Уже вто­рой год за­клю­че­ния в тем­ни­це был на ис­хо­де, как один из преж­них дру­зей Гри­го­рия упро­сил тем­нич­но­го сто­ро­жа доз­во­лить по­дой­ти к ок­ну тем­ни­цы и по­го­во­рить с Гри­го­ри­ем; сто­рож со­гла­сил­ся. Друг по­до­шел но­чью к Гри­го­рию и пред­ло­жил до­став­лять ему при­лич­ную пи­щу. Но Гри­го­рий от­ка­зал­ся от при­ня­тия вся­кой иной пи­щи, кро­ме той, ка­кая ему до­став­ля­ет­ся, ска­зав, что «его пи­та­ет мно­гая и пре­и­зобиль­ная бла­го­дать Бо­жия». За­сим Гри­го­рий про­сил сво­е­го дру­га, чтобы он вме­сто пи­щи при­но­сил ему бу­ма­ги, чер­нил и пе­рьев для пи­са­ния аз­бук, по ко­то­рым обу­ча­ют де­тей гра­мо­те. Эти аз­бу­ки Гри­го­рий по­ру­чал сво­е­му дру­гу про­да­вать, а день­ги про­сил раз­да­вать ни­щим.

Через два го­да ми­ло­сер­дый Гос­подь, ви­дя доб­рое тер­пе­ние ра­ба Сво­е­го, невин­но стра­да­ю­ще­го, бла­го­из­во­лил осво­бо­дить его от уз, как бы от ада, и неви­ди­мою ру­кою си­лы Сво­ей от­верз ему тем­нич­ный за­твор. Неожи­дан­но Гри­го­рий уви­дал в две­рях тем­ни­цы свет; он при­шел в ужас, ду­мая, что это бе­сов­ское на­ва­жде­ние, – так как два го­да те две­ри не бы­ли от­во­ря­е­мы, – и, встав, стал он мо­лить­ся. И сно­ва свет по­явил­ся в две­рях, да­же силь­нее пер­во­го. То­гда Гри­го­рий, по­дой­дя, кос­нул­ся до две­ри ру­кою, и дверь тот­час от­во­ри­лась. Ура­зу­мев, что Сам Бог по­сы­ла­ет ему осво­бож­де­ние из сей тем­ни­цы, Гри­го­рий воз­бла­го­да­рил Гос­по­да и, взяв ико­ну Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы, ко­то­рую он имел с со­бою в тем­ни­це, вы­шел, ни­кем не ви­ди­мый, хо­тя был уже день. И ушел он из до­ма то­го и из го­ро­да, и при­шел в Успен­ский Иоси­фов­ский[2] мо­на­стырь. Здесь Гри­го­рий при­нял по­стри­же­ние в мо­на­хи с име­нем Гу­рия и стал доб­рым ино­ком и пост­ни­ком; за свою при­мер­ную ино­че­скую жизнь он был из­бран впо­след­ствии игу­ме­ном Иоси­фо­вой оби­те­ли. Про­быв на­сто­я­те­лем сей оби­те­ли око­ло де­вя­ти лет, он по бо­лез­ни оста­вил мо­на­стырь и два го­да жил на по­кое, про­во­дя вре­мя в по­сте и бо­го­мыс­лии. За­тем Гу­рий по­слан был на игу­мен­ство в Се­ли­жа­ров мо­на­стырь[3], но здесь про­был не бо­лее го­да.

Ко­гда же Бог по­ко­рил ца­рю Иоан­ну Ва­си­лье­ви­чу го­род Ка­зань[, то­гда, по со­ве­ту мит­ро­по­ли­та Ма­ка­рия[], со­бо­ром свя­ти­те­лей Рос­сий­ской мит­ро­по­лии Гу­рий по­став­лен был по жре­бию пер­вым ар­хи­епи­ско­пом го­ро­да Ка­за­ни[6]. Царь от­пра­вил его в Ка­зань с ве­ли­кою че­стию, дал ему мно­же­ство икон, дра­го­цен­ную цер­ков­ную утварь и мно­го книг, а кро­ме се­го, мно­ги­ми дра­го­цен­ны­ми ве­ща­ми ода­рил он и са­мо­го Гу­рия. Свя­ти­те­ли и раз­ные мо­на­сты­ри с сво­ей сто­ро­ны при­нес­ли в дар на нуж­ды но­во­про­све­ща­е­мо­го края так­же мно­же­ство дра­го­цен­ных ве­щей[7]. В Неде­лю свя­тых отец, по­сле Пас­хи, 26 мая 1555 г., при звоне всех ко­ло­ко­лов кремлев­ских, мит­ро­по­лит Ма­ка­рий с епи­ско­пом Кру­тиц­ким Ни­фон­том и все­ми ар­хи­манд­ри­та­ми Мос­ков­ски­ми и игу­ме­на­ми, а так­же и свя­ти­тель Гу­рий с сво­и­ми ар­хи­манд­ри­та­ми и освя­щен­ным кли­ром, в при­сут­ствии ца­ря и все­го син­кли­та тор­же­ствен­но от­слу­жи­ли в Успен­ском со­бо­ре на­пут­ствен­ный мо­ле­бен. По окон­ча­нии мо­леб­на свя­ти­тель Гу­рий с крест­ным хо­дом по­до­шел к Москве-ре­ке, здесь сел в при­го­тов­лен­ные ла­дьи и с мо­лит­ва­ми от­пра­вил­ся в путь при звоне ко­ло­ко­лов. На пу­ти в каж­дом го­ро­де свя­ти­тель Гу­рий встре­ча­ем был ду­хо­вен­ством с крест­ным хо­дом и со­вер­шал тор­же­ствен­ные мо­леб­ствия, так что все пу­те­ше­ствие свя­то­го Гу­рия до са­мой Ка­за­ни бы­ло по­чти непре­рыв­ным мо­ле­ни­ем.

Через два ме­ся­ца при­был свя­той Гу­рий в го­род Ка­зань и за­нял свя­ти­тель­ский пре­стол. В сане свя­ти­те­ля он про­во­дил та­кую же бо­го­угод­ную жизнь: пи­тал ни­щих, неиму­щим по­да­вал все нуж­ное, за­сту­пал­ся за бед­ных, вдов и си­рот и из­бав­лял их от раз­лич­ных бед. Тру­ды к тру­дам при­ла­гая, свя­той Гу­рий про­во­дил ночь в мо­лит­ве, днем же учил невер­ных Бо­го­по­зна­нию и ве­ре в Пре­свя­тую Тро­и­цу и уче­ни­ем сво­им мно­гих при­вел ко Хри­сту[8]. Ве­ли­кие тру­ды свя­ти­те­ля при сла­бо­сти его те­лес­ных сил, над­лом­лен­ных в мо­ло­до­сти тя­же­лым тем­нич­ным за­клю­че­ни­ем, вко­нец рас­стро­и­ли здо­ро­вье свя­то­го Гу­рия, и он впал в бо­лезнь. Те­лес­ная бо­лезнь ни­чуть не ума­ли­ла его ду­шев­но­го бла­го­че­стия: не имея воз­мож­но­сти сам со­вер­шать бо­го­слу­же­ние, он все-та­ки при­сут­ство­вал при свя­щен­но­дей­стви­ях, со­вер­ша­е­мых дру­ги­ми, для че­го при­ка­зы­вал но­сить се­бя к Бо­же­ствен­ной ли­тур­гии в храм Бла­го­ве­ще­ния Бо­го­ма­те­ри, по­стро­ен­ный им; здесь он си­дел или да­же ле­жал, слу­шая бо­го­слу­же­ние. Од­на­ко и во вре­мя бо­лез­ни свя­той Гу­рий не остав­лял сво­их обыч­ных и удо­бо­ис­пол­ни­мых для него дел[9], не пе­ре­ста­вая в то же вре­мя сми­рять свою плоть по­стом и воз­дер­жа­ни­ем. Так под­ви­зал­ся свя­ти­тель три го­да. Чув­ствуя при­бли­же­ние сво­е­го от­ше­ствия к Бо­гу, свя­той Гу­рий при­звал к се­бе ар­хи­манд­ри­та Вар­со­но­фия, к ко­е­му пи­тал «лю­бовь ве­лию ду­хов­ную» и по­же­лал при­нять от него ве­ли­кий Ан­гель­ский об­раз, т.е. схи­му[10]. Бла­жен­ная кон­чи­на свя­ти­те­ля по­сле­до­ва­ла 4 де­каб­ря 1564 г. Чест­ное те­ло его бы­ло по­гре­бе­но в оби­те­ли Спа­со-Пре­об­ра­жен­ской[11], за ал­та­рем, у боль­шой церк­ви.

Пре­по­доб­ный Вар­со­но­фий, в ми­ре Иоанн, был ро­дом из Сер­пу­хо­ва[12]. Он был сы­ном свя­щен­ни­ка Ва­си­лия, и в ран­нем воз­расте обу­чен был гра­мо­те и Бо­же­ствен­но­му Пи­са­нию. Еще не до­стиг­ши со­вер­шен­но­ле­тия, Иоанн по­пал в плен к крым­ским та­та­рам[13]. По­ко­ря­ясь во­ле Гос­по­да, он усерд­но ис­пол­нял воз­ла­га­е­мые на него ра­бо­ты и тру­ды. В пле­ну он на­хо­дил уте­ше­ние в частой и пла­мен­ной мо­лит­ве к Бо­гу, на­изусть вос­пе­вая те псал­мы, ко­то­рые он пом­нил. Невер­ные, ви­дя бла­го­нра­вие Иоан­на, усер­дие в тру­дах, сми­ре­ние и бес­пре­ко­слов­ное по­ви­но­ве­ние им в ра­бо­те, об­лег­чи­ли тя­жесть тру­дов его и поз­во­ли­ли жить ему сво­бод­нее. В пле­ну Иоанн вы­учил­ся та­тар­ско­му язы­ку, так что мог сво­бод­но не толь­ко го­во­рить, но и пи­сать на этом язы­ке. Через три го­да отец вы­ку­пил Иоан­на у та­тар. То­гда он при­шел в цар­ству­ю­щий град Моск­ву и по­стриг­ся в мо­на­сты­ре, на­зы­ва­е­мом Ан­д­ро­ни­ков[14], при­чем был на­зван Вар­со­но­фи­ем. Здесь Вар­со­но­фий стал про­во­дить жизнь свою в стро­гих по­дви­гах бла­го­че­стия и доб­ро­де­те­ли; за свою стро­гую по­движ­ни­че­скую жизнь Вар­со­но­фий по­став­лен был мит­ро­по­ли­том Ма­ка­ри­ем в игу­ме­на Пес­нош­ско­го[15] мо­на­сты­ря. По­том он был ар­хи­манд­ри­том в го­ро­де Ка­за­ни[16]; там он ос­но­вал мо­на­стырь в честь пре­слав­но­го Пре­об­ра­же­ния Гос­под­ня и по­ста­вил в нем церк­ви и кел­лии. В сане ар­хи­манд­ри­та Вар­со­но­фий про­во­дил та­кую же бо­го­угод­ную жизнь: умерщ­влял те­ло свое ве­ли­ким воз­дер­жа­ни­ем и бде­ни­ем, а на те­ле сво­ем но­сил вери­ги, хо­тя се­го ни­кто не знал. Так был он во всем об­раз­цом доб­ро­де­те­ли для бра­тии. В Ка­за­ни Вар­со­но­фий рев­ност­но по­мо­гал свя­ти­те­лю Гу­рию в де­ле рас­про­стра­не­ния хри­сти­ан­ства меж­ду ма­го­ме­та­на­ми и языч­ни­ка­ми. Зна­ние язы­ка и зна­ком­ство с бы­том та­тар­ским при­нес­ли ему в этом слу­чае боль­шую поль­зу: мно­гих неве­ру­ю­щих об­ра­тил он Бо­гу и кре­стил их. К свя­ти­те­лю же Гу­рию Вар­со­но­фий пи­тал ис­крен­нюю лю­бовь и во всем ему по­ви­но­вал­ся.

Из Ка­за­ни свя­той Вар­со­но­фий был вы­зван на свя­ти­тель­скую ка­фед­ру в Тверь[17]. Здесь, бу­дучи доб­рым пас­ты­рем сло­вес­но­го ста­да Хри­сто­вых овец, он осо­бен­но пре­дал­ся по­движ­ни­че­ству и все­гда пре­бы­вал в по­сте, мо­лит­вах, сле­зах и все­нощ­ных бде­ни­ях. Мно­гих боль­ных он ис­це­лил, ибо был све­дущ и во вра­чеб­ной на­у­ке; но пла­ты за сие он от­нюдь ни от ко­го не брал, а ле­чил да­ром; осо­бен­но же про­сла­вил­ся он вра­че­ва­ни­ем ду­шев­ных стра­стей, ко­то­рые он ис­це­лял бла­го­да­тию Ду­ха Свя­то­го. Не остав­лял он и руч­но­го тру­да, и обыч­ным за­ня­ти­ем его бы­ло ши­тье кло­бу­ков, ко­то­рые он раз­да­вал бра­тии сво­ей, про­ся их мо­лить­ся о нем Бо­гу.

Ко­гда же свя­той до­стиг глу­бо­кой ста­ро­сти, то оста­вил свою паст­ву и сно­ва пе­ре­се­лил­ся в ос­но­ван­ный им мо­на­стырь, что в го­ро­де Ка­за­ни. Здесь он при­нял на се­бя ве­ли­кую схи­му. Несмот­ря на свои стар­че­ские го­ды и ве­ли­кую сла­бость, он не из­ме­нил пра­ви­лам по­движ­ни­че­ской жиз­ни, и ко­гда от дрях­ло­сти не мог сам со­вер­шать бо­го­слу­же­ние, то про­сил сво­их уче­ни­ков при­во­зить его в цер­ковь. Ко­гда же он окон­ча­тель­но из­не­мог и по­чув­ство­вал свое от­ше­ствие из се­го ми­ра, то при­ча­стил­ся свя­тых Хри­сто­вых Та­ин и по­чил о Гос­по­де 11 ап­ре­ля 1576 г., и по­гре­бен был там же в мо­на­сты­ре, близ свя­ти­те­ля Гу­рия.

Спу­стя 32 го­да по­сле кон­чи­ны свя­то­го Гу­рия и через 20 лет со вре­ме­ни пре­став­ле­ния свя­то­го Вар­со­но­фия, по по­ве­ле­нию ца­ря Фе­о­до­ра Иоан­но­ви­ча, на­ча­ли стро­ить на ме­сте де­ре­вян­ной ка­мен­ную цер­ковь в честь пре­об­ра­же­ния Гос­под­ня. Ко­гда на­ча­ли ко­пать рвы и вы­ко­па­ли гроб­ни­цы свя­тых Гу­рия и Вар­со­но­фия, – 1596 го­да, 4 ок­тяб­ря, – то воз­ве­сти­ли о сем мит­ро­по­ли­ту Гер­мо­ге­ну[18], быв­ше­му то­гда ар­хи­пас­ты­рем Ка­за­ни. Мит­ро­по­лит, со­вер­шив ли­тур­гию и па­ни­хи­ду, при­шел в мо­на­стырь со всем освя­щен­ным со­бо­ром. От­крыв­ши гроб свя­то­го Гу­рия, они на­шли его на­пол­нен­ным бла­го­вон­ным ми­ром; тле­ние кос­ну­лось лишь немно­го верх­ней ча­сти губ, да­же ри­зы свя­ти­те­ля бы­ли це­лы и ка­за­лись креп­че но­вых. По­доб­ным об­ра­зом от­кры­ли гроб свя­то­го Вар­со­но­фия и так­же об­ре­ли мо­щи его це­лы­ми и нетлен­ны­ми, как и мо­щи свя­ти­те­ля Гу­рия; тле­ние кос­ну­лось лишь толь­ко ног пре­по­доб­но­го, но не раз­ру­ши­ло ко­стей, со­вер­шен­но креп­ких. Чест­ные мо­щи свя­ти­те­лей пе­ре­ло­жи­ли из тех гро­бов в но­вые ков­че­ги и при пе­нии над­гроб­ных пес­но­пе­ний по­ста­ви­ли по­верх зем­ли, чтобы все при­хо­дя­щие мог­ли ви­деть и с ве­рою ло­бы­зать их. Воз­ве­ще­но бы­ло о сем пись­мом ца­рю Фе­о­до­ру Иоан­но­ви­чу и пат­ри­ар­ху Иову[19]. Бла­го­че­сти­вый царь и свя­тей­ший пат­ри­арх, весь цар­ский син­клит и мно­же­ство на­ро­да, узнав о сем, про­сла­ви­ли Бо­га, про­слав­ля­ю­ще­го свя­тых Сво­их. Бла­го­че­сти­вый царь по­ве­лел хра­нить свя­тые и мно­го­це­леб­ные мо­щи свя­ти­те­лей в осо­бом при­де­ле, с юж­ной сто­ро­ны ал­та­ря боль­шой церк­ви, ко­то­рая ра­ди этой свя­ты­ни вско­ре бы­ла бла­го­леп­но укра­ше­на. В этом при­де­ле, ко­гда он был устро­ен, мо­щи свя­ти­те­лей и по­ко­и­лись в упо­мя­ну­тых но­вых ков­че­гах[20], ис­то­чая ве­ру­ю­щим ис­це­ле­ния во сла­ву Бо­га, в Тро­и­це сла­ви­мо­го, ныне и во ве­ки. Аминь.

Священномученик Иоанн Рижский

 Янис (Иоанн) Пом­мер ро­дил­ся 6 (19) ян­ва­ря 1876 го­да на ху­то­ре Ил­зес­са­ла Пра­у­ли­ен­ской во­ло­сти в се­мье пра­во­слав­но­го кре­стья­ни­на-ла­ты­ша. Его ро­ди­те­ли бы­ли про­стые на­бож­ные и бла­го­че­сти­вые хри­сти­ане. Свя­тое пра­во­сла­вие во­шло в жизнь се­мьи Пом­ме­ров еще при пра­де­де, несмот­ря на силь­ное со­про­тив­ле­ние и же­сто­кое пре­сле­до­ва­ние со сто­ро­ны немец­ких земле­вла­дель­цев. Каж­дый день и каж­дый пе­ри­од ра­бот в этой се­мье на­чи­на­ли с мо­лит­вы. Вся се­мья со­би­ра­лась вме­сте, отец чи­тал гла­ву из Но­во­го За­ве­та, де­ти пе­ли и чи­та­ли мо­лит­вы. И во­об­ще, в этой се­мье лю­би­ли петь цер­ков­ные пес­но­пе­ния. Вре­ме­на го­да счи­та­лись не по ме­ся­цам, а по цер­ков­ным празд­ни­кам. По­сто­ян­но по­мо­гая ро­ди­те­лям в кре­стьян­ском тру­де, от­рок Иоанн рос креп­ким, физи­че­ски вы­нос­ли­вым. Вме­сте с тем он от­ли­чал­ся вдум­чи­во­стью, тя­гой к по­зна­нию Сло­ва Бо­жия и был меч­та­тель­ной на­ту­рой. Учил­ся он при­леж­но и вел се­бя при­мер­но.

По Про­мыс­лу Бо­жию бед­но­му сель­ско­му маль­чи­ку пред­сто­я­ла де­ся­ти­лет­няя уче­ба в да­ле­кой Ри­ге. В ав­гу­сте 1887 го­да Иоанн Пом­мер за­чис­ля­ет­ся в Риж­скую ду­хов­ную шко­лу, окон­чив ко­то­рую, в 1891 го­ду по­сту­па­ет в Риж­скую ду­хов­ную се­ми­на­рию.
Все свое сво­бод­ное вре­мя Иоанн про­во­дил в биб­лио­те­ке. То­ва­ри­щи ува­жа­ли его за бле­стя­щие спо­соб­но­сти и го­тов­ность по­мочь, за его бо­га­тыр­скую си­лу. Ко­гда при­хо­ди­ла его оче­редь чи­тать на бо­го­слу­же­нии, Иоанн чи­тал про­ник­но­вен­но и мо­лит­вен­но.
В 1900 го­ду Иоанн Пом­мер по­сту­па­ет в Ки­ев­скую ду­хов­ную ака­де­мию. Нет со­мне­ния, что свя­ты­ни Ки­е­ва ока­за­ли бла­го­твор­ное вли­я­ние на бла­го­че­сти­во­го юно­шу.
В го­ды обу­че­ния в ака­де­мии в нем укреп­ля­лась ре­ши­мость всю свою жизнь по­свя­тить слу­же­нию Церк­ви Хри­сто­вой. На сте­зю ино­че­ской жиз­ни бу­ду­ще­го по­движ­ни­ка Лат­вий­ской зем­ли бла­го­сло­вил ве­ли­кий мо­лит­вен­ник и чу­до­тво­рец Рус­ской зем­ли св. пра­вед­ный Иоанн Крон­штадт­ский. В 1903 го­ду, в 27 лет, Иоанн Пом­мер при­ни­ма­ет мо­на­ше­ский по­стриг, 23 сен­тяб­ря 1903 го­да ру­ко­по­ла­га­ет­ся в сан иеро­ди­а­ко­на, а 13 июля 1904 го­да — в сан иеро­мо­на­ха.
В 1904 го­ду окан­чи­ва­ет ду­хов­ную ака­де­мию с от­ли­чи­ем и сте­пе­нью кан­ди­да­та бо­го­сло­вия. Учась в ду­хов­ной ака­де­мии, иеро­мо­нах Иоанн ру­ко­во­дит пе­ни­ем ака­де­ми­че­ско­го хо­ра.
Слу­же­ние Бо­гу в свя­щен­ном сане бы­ло для него по­сто­ян­ным ис­по­вед­ни­че­ским по­дви­гом и сле­до­ва­ни­ем за пас­ты­ре­на­чаль­ни­ком Хри­стом, ска­зав­шим о Сво­их пас­ты­рях: «…Аз из­брах вы от ми­ра, се­го ра­ди нена­ви­дит вас мир. По­ми­най­те сло­во, еже Аз рех вам: несть раб бо­лий гос­по­ди­на сво­е­го. Аще Мене из­гна­ша, и вас из­же­нут; аще сло­во Мое со­блю­до­ша, и ва­ше со­блю­дут… От сон­мищ ижде­нут вы; но при­и­дет час, да всяк, иже уби­ет вы, воз­мнит­ся служ­бу при­но­си­ти Бо­гу… В ми­ре скорб­ни бу­де­те; но дер­зай­те, яко Аз по­бе­дих мир» (Ин.15,19-20, 16,2:33).
26 сен­тяб­ря 1907 го­да ар­хи­епи­ско­пом Во­ло­год­ским иеро­мо­нах Иоанн воз­во­дит­ся в сан ар­хи­манд­ри­та, где он за­ни­мал долж­ность ин­спек­то­ра, а уже в сле­ду­ю­щем го­ду на­зна­ча­ет­ся рек­то­ром Ли­тов­ской ду­хов­ной се­ми­на­рии и на­сто­я­те­лем Ви­лен­ско­го Свя­то-Тро­иц­ко­го мо­на­сты­ря.
Бу­дучи пре­крас­ным про­по­вед­ни­ком, ар­хи­манд­рит Иоанн при­ла­га­ет мно­го сил, чтобы по­ста­вить ис­кус­ство про­по­ве­ди на са­мый вы­со­кий уро­вень, лич­но про­слу­ши­ва­ет про­по­ве­ди вос­пи­тан­ни­ков, да­ет цен­ные ука­за­ния и по­яс­не­ния. Боль­шое вни­ма­ние уде­ля­ет бла­го­ле­пию хра­ма и мо­на­сты­ря.
Ар­хи­манд­рит Иоанн со­вер­ша­ет крест­ные хо­ды в сель­ские при­хо­ды с чу­до­твор­ной ико­ной Бо­жи­ей Ма­те­ри. В крест­ных хо­дах при­ни­ма­ет уча­стие огром­ное чис­ло мо­ля­щих­ся. Ис­то­вые бо­го­слу­же­ния, мо­лит­вен­ное и внят­ное чте­ние, пре­крас­ные про­по­ве­ди глу­бо­ко про­ни­ка­ют в ду­ши пра­во­слав­но­го на­ро­да. В серд­цах лю­дей воз­гре­ва­ет­ся си­ла ве­ры, на­деж­ды и люб­ви.
Необык­но­вен­но прост был ар­хи­манд­рит Иоанн в об­ще­нии с людь­ми, и уди­ви­тель­но его со­чув­ствие нуж­дам бед­но­го на­ро­да: ни­кто от него «тощ и неуте­шен не оты­де». Ар­хи­манд­рит Иоанн, сле­дуя за Хри­стом, вме­щал в сво­ем серд­це нуж­ды угне­тен­ных и обез­до­лен­ных. Осо­бен­но лю­би­ла его рус­ская и бе­ло­рус­ская бед­но­та, по­лу­чав­шая через него ра­бо­ту, за­щи­ту и под­держ­ку. В этом про­яв­ля­ет­ся под­лин­ная сущ­ность хри­сти­ан­ско­го пас­ты­ря, не де­ла­ю­ще­го раз­ни­цы меж­ду ра­бом и сво­бод­ным, эл­ли­ном, иуде­ем или пред­ста­ви­те­лем лю­бо­го на­ро­да.
11 мар­та 1912 го­да в Алек­сан­дро-Нев­ской лав­ре со­бо­ром епи­ско­пов во гла­ве с Мит­ро­по­ли­том Мос­ков­ским Вла­ди­ми­ром и Мит­ро­по­ли­том Ки­ев­ским Фла­виа­ном ар­хи­манд­рит Иоанн был хи­ро­то­ни­сан во епи­ско­па и на­зна­чен в го­род Слуцк ви­ка­ри­ем ар­хи­епи­ско­па Мин­ско­го Ми­ха­и­ла.
В 1912 го­ду епи­скоп Иоанн со­вер­ша­ет епи­скоп­ское слу­же­ние в Одес­се, а по­сле кон­чи­ны ар­хи­епи­ско­па Хер­сон­ско­го Ди­мит­рия в 1913 го­ду на­зна­ча­ет­ся в Та­ган­рог на вновь от­кры­тую При­азов­скую ка­фед­ру (1913-1917 го­ды).
На­сту­пи­ло вре­мя тяж­ких ис­пы­та­ний и тра­ги­че­ских по­тря­се­ний Пер­вой ми­ро­вой вой­ны и ли­хо­ле­тья 1917 го­да.
Ми­ло­серд­ная лю­бовь вла­ды­ки Иоан­на про­сти­ра­лась не толь­ко на его паст­ву, но и на страж­ду­щих вне огра­ды Пра­во­слав­ной Церк­ви. Со­стра­да­тель­ная дей­ствен­ная по­мощь бе­жен­цам из Га­ли­ции не толь­ко об­лег­чи­ла их стра­да­ния, но и при­влек­ла мно­гих из них к пе­ре­хо­ду в ло­но Пра­во­слав­ной Церк­ви.
В ре­зуль­та­те ре­во­лю­ци­он­но­го пе­ре­во­ро­та 1917 го­да но­вые во­жди воз­двиг­ли же­сто­чай­шее го­не­ние на Цер­ковь. Враг ро­да че­ло­ве­че­ско­го из­древ­ле осо­бое го­не­ние воз­дви­гал на ар­хи­пас­ты­рей и пас­ты­рей, на­де­ясь, по­ра­зив пас­ты­рей, рас­се­ять овец ста­да Хри­сто­ва.
7 (20) сен­тяб­ря 1917 го­да Свя­тей­ший Пат­ри­арх Ти­хон на­зна­ча­ет епи­ско­па Иоан­на на слу­же­ние в Твер­скую епар­хию, где бы­ла на­ру­ше­на мир­ная цер­ков­ная жизнь. Спо­спе­ше­ству­е­мый по­мо­щью Бо­жи­ей, муд­рый ар­хи­пас­тырь быст­ро на­ла­жи­ва­ет цер­ков­ную жизнь.
Ви­дя в епи­ско­пе Иоанне доб­ро­го и муд­ро­го пас­ты­ря, Пат­ри­арх воз­во­дит его в сан ар­хи­епи­ско­па, на­зна­ча­ет ар­хи­епи­ско­пом Пен­зен­ским и Са­ран­ским и на­прав­ля­ет на вра­че­ва­ние рас­ко­ла и ере­си. Епар­хия бы­ла в тя­же­лей­шем по­ло­же­нии. Мест­ное ду­хо­вен­ство, как ста­до, не иму­щее пас­ты­ря, рас­те­ря­лось, а часть свя­щен­ни­ков да­же укло­ни­лась в рас­ко­лы. Ере­ти­че­ству­ю­щие рас­коль­ни­ки за­хва­ти­ли ка­фед­раль­ный со­бор Пен­зы и ос­нов­ные хра­мы.
К но­во­му ме­сту слу­же­ния в Пен­зу ар­хи­епи­скоп Иоанн при­был во втор­ник на Страст­ной сед­ми­це 1918 го­да и уже пер­вые ар­хи­ерей­ские служ­бы при­влек­ли к вла­ды­ке серд­ца на­ро­да Бо­жия.
Гос­подь хра­нил пра­вед­ни­ка для даль­ней­ше­го ис­по­вед­ни­че­ства и ру­ко­вод­ства ов­ца­ми Сво­е­го ста­да. А тяж­кие ис­пы­та­ния и ис­по­вед­ни­че­ский по­двиг толь­ко укреп­ля­ли ду­хов­ные си­лы вла­ды­ки. В этом мы ви­дим ве­ли­кий про­мы­сел Бо­жий о пра­во­слав­ных лю­дях Лат­вий­ской зем­ли, ко­то­рые пе­ре­нес­ли нема­ло стра­да­ний и пре­сле­до­ва­ний за ве­ру пра­во­слав­ную.
Пе­чаль­но бы­ло со­сто­я­ние Пра­во­слав­ной Церк­ви Лат­вии в то смут­ное вре­мя. Не при­знан­ная го­су­дар­ством, она бы­ла от­да­на на раз­граб­ле­ние. Паства бы­ла в рас­се­я­нии, а пра­во­сла­вие го­ни­мо. Пра­во­сла­вию пред­ре­ка­ли ско­рый ко­нец.
За го­ды Пер­вой ми­ро­вой вой­ны и ре­во­лю­ции в Лат­вии уни­что­же­но пра­во­слав­ное ду­хов­ное об­ра­зо­ва­ние, от­ня­та Риж­ская ду­хов­ная се­ми­на­рия. Риж­ская ка­фед­ра вдов­ство­ва­ла: не бы­ло ар­хи­пас­ты­ря. По­сле по­лу­че­ния Лат­ви­ей неза­ви­си­мо­сти ост­ро встал во­прос о по­ло­же­нии Пра­во­слав­ной Церк­ви в Лат­вии. Власть иму­щие не со­гла­ша­лись с по­ло­же­ни­ем епар­хии Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви.
Пе­чаль­но бы­ло со­сто­я­ние хра­мов в стране. Раз­граб­лен­ные и опу­сто­шен­ные во вре­мя ок­ку­па­ции и граж­дан­ской вой­ны, они бы­ли в за­пу­сте­нии. Ико­но­ста­сы бы­ли раз­гром­ле­ны, ико­ны по­ру­га­ны, рас­пя­тия вы­бра­сы­ва­лись в му­сор, был ра­зо­рен Риж­ский ка­фед­раль­ный со­бор. Жесть с ку­по­лов хра­мов сни­ма­лась для ре­мон­та учре­жде­ний… Ни один из пра­во­слав­ных хра­мов не из­бе­жал этих бед. Один за дру­гим за­хва­ты­ва­лись луч­шие пра­во­слав­ные хра­мы. Под угро­зой за­кры­тия был и Риж­ский жен­ский мо­на­стырь.
В Риж­ском пра­во­слав­ном ка­фед­раль­ном со­бо­ре Рож­де­ства Хри­сто­ва од­ни хо­те­ли устро­ить пан­те­он-усы­паль­ни­цу на­цио­наль­ных ге­ро­ев, дру­гие ду­ма­ли сне­сти его с ли­ца зем­ли.
Лат­вий­ское ду­хо­вен­ство и ми­ряне, как ста­до, не имев­шее пас­ты­ря, с глу­бо­кой скор­бью пе­ре­жи­ва­ли вдов­ство Риж­ской ка­фед­ры и неустро­ен­ность по­ло­же­ния пра­во­сла­вия в го­су­дар­стве, но что мо­жет сде­лать цер­ков­ный на­род без сво­е­го ар­хи­пас­ты­ря?
Бла­го­че­сти­вые пас­ты­ри и ми­ряне об­ра­ти­лись к Свя­тей­ше­му Пат­ри­ар­ху Ти­хо­ну со сми­рен­ной прось­бой бла­го­сло­вить окорм­лять лат­вий­скую паст­ву ар­хи­епи­ско­па Иоан­на (Пом­ме­ра), стя­жав­ше­го лю­бовь твер­до­стью в ве­ре и ис­по­вед­ни­че­ским по­дви­гом.
Вла­ды­ка Иоанн увра­че­вал рас­кол в Пен­зен­ской епар­хии, и Пат­ри­арх на­зна­чил его Риж­ским ар­хи­епи­ско­пом и бла­го­сло­вил на отъ­езд в Лат­вию, но пен­зен­ские кли­ри­ки и ми­ряне не хо­те­ли от­пус­кать глу­бо­ко лю­би­мо­го вла­ды­ку. И толь­ко вви­ду неот­ступ­но­сти просьб лат­вий­ской паст­вы Свя­тей­ший Пат­ри­арх Ти­хон дал окон­ча­тель­ное со­гла­сие на отъ­езд ар­хи­епи­ско­па Иоан­на в Лат­вию, удо­сто­ив его бла­годар­ствен­ной гра­мо­ты за са­мо­от­вер­жен­ный и пло­до­твор­ный труд на раз­лич­ных ме­стах слу­же­ния в Рос­сии.
08 (21) июня 1921 го­да Свя­тей­ший Пат­ри­арх Ти­хон да­ру­ет пра­ва ши­ро­кой ав­то­но­мии Пра­во­слав­ной Церк­ви в Лат­вии и сво­им ука­зом на­зна­ча­ет ар­хи­епи­ско­па Пен­зен­ско­го Иоан­на (Пом­ме­ра) ар­хи­епи­ско­пом Риж­ским и Лат­вий­ским.
По во­ле Бо­жи­ей вла­ды­ка воз­вра­ща­ет­ся в Лат­вию с бо­га­тым ду­хов­ным и адми­ни­стра­тив­ным опы­том, при­об­ре­тен­ным на пред­ше­ство­вав­ших ка­фед­рах. На всех эта­пах сво­е­го слу­же­ния он ру­ко­вод­ство­вал­ся преж­де все­го иде­ей ду­хов­но­го воз­рож­де­ния цер­ков­ной жиз­ни, слу­же­ния Бо­гу и лю­дям.
Го­ды слу­же­ния Свя­той Церк­ви и сто­я­ния за ве­ру обо­га­ти­ли свя­то­го муд­ро­стью и рас­су­ди­тель­но­стью. Он вы­рос в ду­хов­ном от­но­ше­нии в му­жа со­вер­шен­на, мо­гу­ще­го и дру­гих на­став­лять на путь спа­се­ния, и явил со­бой ред­кий при­мер са­мо­от­ре­че­ния и пре­дан­но­сти во­ле Бо­жи­ей. В ве­ли­чай­шем сми­ре­нии про­хо­дя сте­зей ар­хи­пас­тыр­ско­го слу­же­ния, вла­ды­ка Иоанн во всем по­ла­гал­ся на Гос­по­да, ни­че­го не при­пи­сы­вая лич­но се­бе, но во всем со­об­ра­зо­вы­вал­ся с во­лей Бо­жи­ей. Со сми­ре­ни­ем при­нял свя­ти­тель лат­вий­скую паст­ву под свой омо­фор.
В Ри­ге ар­хи­епи­скоп был встре­чен сво­ей но­вой паст­вой на вок­за­ле и с крест­ным хо­дом про­сле­до­вал в раз­гром­лен­ный ка­фед­раль­ный со­бор.
Окру­жен­ный лю­бо­вью па­со­мых, вла­ды­ка пред­при­нял по­езд­ку по при­хо­дам, укреп­ляя ве­ру и по­буж­дая всех быть твер­ды­ми в ве­ре.
Он ис­пы­ты­вал при­тес­не­ния вла­стей, но это бы­ло ни­что в срав­не­нии с пе­ре­жи­тым от боль­ше­ви­ков в Рос­сии.
Мно­го сил и тру­дов по­тре­бо­ва­ло утвер­жде­ние прав Лат­вий­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви в го­су­дар­стве. Толь­ко бла­го­да­ря неустан­ным са­мо­от­вер­жен­ным тру­дам ар­хи­епи­ско­па Иоан­на уда­лось до­стичь ре­ги­стра­ции Церк­ви как пол­но­прав­но­го юри­ди­че­ско­го ли­ца, и толь­ко серд­це­ве­дец Гос­подь зна­ет, сколь­ко стра­да­ний при­шлось пе­ре­жить вла­ды­ке, со­вер­шая это важ­ней­шее де­ло. Для до­сти­же­ния это­го ар­хи­епи­ско­пу Иоан­ну при­шлось вы­дви­нуть свою кан­ди­да­ту­ру на вы­бо­ры в Сейм*. На­род под­дер­жал сво­е­го ар­хи­пас­ты­ря и неод­но­крат­но вы­би­рал его де­пу­та­том пар­ла­мен­та Лат­вии. Мно­го уни­же­ний, оскорб­ле­ний и да­же по­бо­ев при­шлось пе­ре­не­сти вла­ды­ке, бу­дучи де­пу­та­том, за сви­де­тель­ство об ис­тине, но толь­ко та­ким пу­тем он смог от­сто­ять Цер­ковь.
Так был по­ло­жен ко­нец уни­что­же­нию пра­во­сла­вия в Лат­вии.
Вла­ды­ка Иоанн свя­то чтил ка­но­ны Свя­той Пра­во­слав­ной Церк­ви и счи­тал важ­ней­шим для са­мо­сто­я­тель­ной Лат­вий­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви ду­хов­но на­хо­дить­ся в лоне Ма­те­ри-Церк­ви Мос­ков­ско­го Пат­ри­ар­ха­та. Он от­вер­гал все по­ту­ги Кон­стан­ти­но­поль­ско­го Пат­ри­ар­ха­та и кар­ло­вац­ких рас­коль­ни­ков за­ста­вить Лат­вий­скую Цер­ковь по­рвать с Ма­те­рью-Цер­ко­вью, един­ство с ко­то­рой яв­ля­ет­ся для нас за­ве­ща­ни­ем свя­то­го ар­хи­пас­ты­ря.
Вся жизнь и по­движ­ни­че­ские тру­ды свя­ти­те­ля Иоан­на как ар­хи­епи­ско­па и де­пу­та­та бы­ли на­прав­ле­ны на слу­же­ние Церк­ви, сво­ей ро­дине Лат­вии и про­сто­му на­ро­ду. Он оди­на­ко­во за­бо­тил­ся как о рус­ских, ла­ты­шах, так и о лю­дях дру­гих на­цио­наль­но­стей. Для него не бы­ло сво­их и чу­жих, все бы­ли бра­тья.
За­щит­ник и по­кро­ви­тель обез­до­лен­ных и бед­ней­ших сло­ев на­се­ле­ния, сам вла­ды­ка жил бо­лее чем скром­но. Став­шая его жи­ли­щем тем­ная и сы­рая ком­нат­ка в под­ва­ле ка­фед­раль­но­го со­бо­ра с за­ре­ше­чен­ным око­шеч­ком под са­мым по­тол­ком, через ко­то­рое про­ни­ка­ли все зву­ки цен­траль­но­го буль­ва­ра, бы­ла в крайне за­пу­щен­ном со­сто­я­нии. За­коп­чен­ные сте­ны по­кры­ва­ли пят­на пле­се­ни и сы­ро­сти. Жи­вя в под­ва­ле, ар­хи­епи­скоп Иоанн при­ни­мал там вы­со­ких ино­стран­ных го­стей. В под­ва­ле со­бо­ра по­бы­ва­ли эс­тон­ский, фин­ский и ан­глий­ский епи­ско­пы. Один из ино­стран­ных по­се­ти­те­лей со сле­за­ми на гла­зах вос­клик­нул: «По­верь­те, что в мо­ем оте­че­стве ни один аре­стант не жи­вет в та­кой яме, как Вы, гла­ва Лат­вий­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви». Об­ста­нов­ка в ке­лье вла­ды­ки бы­ла очень про­стой: несколь­ко кре­сел, сту­лья, шка­фы с кни­га­ми, ико­ны. Над стол­ом боль­шой порт­рет Свя­тей­ше­го Пат­ри­ар­ха Ти­хо­на. Нам неве­до­мо, сколь­ко слез бы­ло про­ли­то здесь свя­тым ис­по­вед­ни­ком пе­ред свя­ты­ми ико­на­ми. Вла­ды­ка лю­бов­но на­зы­вал свой под­вал «моя пе­ще­ра» и на про­яв­ле­ния со­чув­ствия к сво­е­му по­ло­же­нию толь­ко от­шу­чи­вал­ся. Мно­го­чис­лен­ные по­се­ти­те­ли за­пом­ни­ли его улы­ба­ю­щим­ся, про­стым и до­ступ­ным в об­ще­нии.
Вла­ды­ка очень лю­бил де­тей, и де­ти лю­би­ли его. Как ча­сто с це­лой ва­та­гой ре­бят яв­лял­ся он в книж­ный ма­га­зин и по­ку­пал всем книж­ки, ино­гда на несколь­ко де­сят­ков ла­тов. И ра­дост­ная тол­па де­тей, ча­сто за­быв по­бла­го­да­рить, рас­сы­па­лась по до­мам, а он с ти­хой ра­до­стью смот­рел им вслед.
По­сле Пас­халь­ной за­ут­ре­ни, по древ­не­му обы­чаю, ар­хи­епи­скоп раз­гов­лял­ся с бед­ны­ми. Здесь он чув­ство­вал се­бя точ­но в род­ной се­мье. Он ни­ко­гда не раз­ли­чал лю­дей по со­ци­аль­но­му про­ис­хож­де­нию. Для него бы­ло все рав­но, кто пе­ред ним: ми­нистр, ге­не­рал, ари­сто­крат, кре­стья­нин или ра­бо­чий. Во всех ви­дел он об­раз Бо­жий. Неред­ко вла­ды­ку по­се­ща­ли толь­ко что вы­шед­шие из за­клю­че­ния пре­ступ­ни­ки. Вла­ды­ка по­мо­гал им, ка­ю­щим­ся, на­чать но­вую жизнь. Каж­дый ощу­щал ра­дость от об­ще­ния со свя­тым. Доб­рый к доб­рым и ка­ю­щим­ся, ар­хи­епи­скоп был строг к се­бе, про­ти­во­сто­ял упор­ству­ю­щим в за­блуж­де­нии и вра­гам Церк­ви. Охра­няя Цер­ковь, он не ща­дил се­бя и по­это­му поль­зо­вал­ся все­об­щей лю­бо­вью рев­ни­те­лей бла­го­че­стия как в Лат­вии, так и да­ле­ко за ее пре­де­ла­ми.
Од­на­ко здо­ро­вье его бы­ло по­до­рва­но непо­силь­ны­ми тру­да­ми и тя­же­лы­ми усло­ви­я­ми жиз­ни. Стра­дая те­лес­ны­ми неду­га­ми, он был вы­нуж­ден пе­ре­ехать на ар­хи­ерей­скую да­чу у Ки­шо­зе­ра — ме­сто сво­ей му­че­ни­че­ской кон­чи­ны.
По­ла­га­ясь на Гос­по­да, вла­ды­ка жил без охра­ны на да­че, на­хо­див­шей­ся в пу­стын­ном ме­сте. Он лю­бил оди­но­че­ство. Здесь от­ды­ха­ла ду­ша его от мир­ской су­е­ты. Сво­бод­ное вре­мя вла­ды­ка про­во­дил в мо­лит­ве, тру­дил­ся в са­ду, за­ни­мал­ся сто­ляр­ным тру­дом на вер­ста­ке, на ко­то­ром му­чи­те­ли по­том пре­да­ли его страш­ным ис­тя­за­ни­ям.
О му­че­ни­че­ской кон­чине свя­то­го воз­ве­стил по­жар на ар­хи­ерей­ской да­че в ночь с чет­вер­га на пят­ни­цу 12 ок­тяб­ря 1934 го­да.
Ни­кто не зна­ет, кто вла­ды­ку под­верг му­че­ни­ям. Но му­че­ния эти бы­ли же­сто­ки­ми. Ар­хи­епи­ско­па при­вя­за­ли к сня­той с пе­тель две­ри и под­верг­ли на вер­ста­ке страш­ным пыт­кам. Все сви­де­тель­ство­ва­ло о том, что но­ги свя­то­го жгли ог­нем, в него вы­стре­ли­ли из ре­воль­ве­ра и жи­во­го пре­да­ли ог­ню.
На по­хо­ро­ны ар­хи­епи­ско­па Иоан­на ка­фед­раль­ный со­бор не мог всех вме­стить. Мно­же­ство на­ро­да сто­я­ло вдоль улиц, по ко­то­рым долж­ны бы­ли про­не­сти остан­ки свя­щен­но­му­че­ни­ка. Па­мять о свя­том хра­ни­лась в серд­цах пра­во­слав­ных, и ни­что, да­же страх пре­сле­до­ва­ний, не мог­ло из­гла­дить ее.
На про­тя­же­нии дол­гих де­ся­ти­ле­тий на По­кров­ском клад­би­ще в Ри­ге у усы­паль­ни­цы свя­щен­но­му­че­ни­ка све­жие цве­ты, све­чи, бо­го­моль­цы. Из­вест­ны фак­ты ис­це­ле­ния и по­мо­щи Бо­жи­ей лю­дям по мо­лит­вам свя­то­го пред­ста­те­ля зем­ли Лат­вий­ской.
Ча­сов­ня на По­кров­ском клад­би­ще в Ри­ге, где под спу­дом по­ко­и­лись мо­щи ар­хи­пас­ты­ря-му­че­ни­ка, ста­ла ме­стом па­лом­ни­че­ства мно­гих пра­во­слав­ных, вер­но чтя­щих его па­мять.
Ис­поль­зо­ван ма­те­ри­ал еже­ме­сяч­ной га­зе­ты «Мир Пра­во­сла­вия» №11 (104) но­ябрь 2006

Ис­точ­ник: http://pstgu.ru/

Читать о священномученике Иоанне

Аверкий Иерапольский ( ум. 167 году) — раннехристианский святой, равноапостольный, епископ Иерапольский. Память в православной церкви — 22 октября (4 ноября).

Жил во второй половине II века и получил сан епископа Иераполиса во Фригии в правление Марка Аврелия (161—180 гг.). Согласно житию, Аверкий, подражая апостолу Павлу, много путешествовал (посещал Рим, Сирию, Месопотамию), проповедовал, совершал чудеса.

Впоследствии епископ Аверкий был канонизирован. Его житие было составлено в V или VI веке. До нас дошло не менее 50 списков этого сочинения. Все они написаны на греческом языке.

Евсевий упоминает, что епископом Иераполиса в указанное время был некий Аполлинарий, но у Евсевия упоминается и некий Авиркий Маркелл, тоже служивший во Фригии, — по видимому, тот самый Аверкий.

В 1881 году шотландский учёный-классик Уильям Рамси, установил, что во Фригии в древности было два города, носивших название Иерополис: современный Памуккале и другой, который находился дальше к северо-востоку, около современного селения Кочхисар (этот район в древности носил название Пентаполис — «пять городов», одним из которых был Иерополь).

Святой равноапостольный Аверкий, епископ Иерапольский, чудотворец, прославился во II веке во Фригии. Город Иераполь те времена населяли, в основном, язычники. Святитель молился Господу о спасении их душ и обращении к Истинному Свету. Явившийся Ангел повелел святому Аверкию сокрушить идолов в языческом капище. С ревностью исполнил святой повеление Божие. Услышав, что идолопоклонники хотят умертвить его, святитель пришел на место народных собраний и открыто обличил заблуждения язычников. Язычники пытались схватить святителя. В это время в толпе закричали три бесноватых юноши. Народ пришел в замешательство, святитель же молитвой изгнал из них бесов. Видя юношей здоровыми, иерапольцы попросили святителя Аверкия научить их христианской вере, а потом приняли святое Крещение. После этого святитель отправился по соседним городам и селам, исцеляя больных и благовествуя о Царствии Божием. С проповедью он обошел Сирию, Киликию, Месопотамию, посетил Рим и везде обращал ко Христу множество людей. Святитель Аверкий за свои великие труды назван равноапостольным. Много лет он ограждал Церковь от еретиков, утверждал христиан в вере, наставлял заблудших на истинный путь, исцелял больных и рапространял славу Христову.   Окон­чил свое зем­ное по­при­ще свя­той рав­ноап­о­столь­ный Авер­кий на 73 го­ду жиз­ни.  Скон­чал­ся око­ло 167 го­да.

Эпитафия Свт. Аверкия Иерапольского

Димитрий Солунский (св. Димитрий^[1], известен также, как св. Димитрий Мироточец  и Димитрий Фессалоникийский; † 306 год) — христианский святой, почитаемый в лике великомучеников. Пострадал во время правления императора Диоклетиана. Память совершается в Православной церкви 26 октября (8 ноября), в Католической церкви — 9 апреля.

Согласно житию, Димитрий был сыном римского проконсула в Фессалониках. Его родители были тайными христианами, крестили своего сына в домовой церкви и воспитали в соответствии с христианскими устоями. После смерти отца Димитрий был назначен императором Галерием на его место. Получив назначение, Димитрий проявил себя как открытый христианин, проповедовал в городе и обратил в христианство многих его жителей.

Известия о деятельности Димитрия дошли до императора и, возвращаясь с войны против славянских племён, Максимиан остановился в Салониках. Перед этим Димитрий поручил своему рабу Луппу раздать своё имущество бедным, а сам по словам агиографа: «стал молиться и поститься, готовясь таким образом к венцу мученическому». Приведённый на суд к императору, Димитрий исповедал себя христианином и был заключён в темницу. Спустя несколько дней в городе были устроены бои, в которых императорский любимец боец Лий побеждал многих противников, в том числе городских христиан, которых понуждали к бою с ним. Присутствовавший при этом христианин Нестор по благословению Димитрия вступил в бой и сбросил Лия с помоста на копья. В гневе император приказал тут же казнить Нестора, а следующим утром и Димитрия:

Тело мученика было ночью погребено солунскими христианами, а раб Лупп «благоговейно взял ризу своего господина, орошенную его честною кровью, в которой омочил и перстень. Сею ризою и перстнем он сотворил много чудес».^[3]

Версия о паннонском(сербском) происхождении святого

Древнейшие мартирологи связывают мученическую кончину Димитрия с городом Сирмием (современная Сремска-Митровица в Сербии), тогдашней столицей римской провинции Нижняя Паннония. Так сирийский мартиролог 411 года под 9 апрелем указывает память «в Сирмии Димитрия»^[4], а мартирологи Иеронима Стридонского под этой датой указывают память «в Сирмии Димитрия диакона»^[5]. По этой причине существует гипотеза о сербском происхождении культа святого Димитрия и то, что изначально днём его памяти было 9 апреля, а 26 октября является памятью перенесения его мощей из Сирмия в Салоники^[2]. По мнению исследователей, мощи Димитрия могли быть перенесены в Салоники либо после захвата города Аттилой в 441 году, либо аварами в 582 году (последнее предположение было оспорено археологами, производившими раскопки в солунской базилике Святого Димитрия)^[2][6].

По житию, после казни Димитрия его тело было брошено на съедение зверям, но те не тронули его и останки были погребены солунскими христианами. В IV веке над могилой святого^[7] в Салониках была построена первая церковь в его честь — базилика Святого Димитрия. Спустя сто лет, в 412—413 годах иллирийский вельможа Леонтий в память об избавлении его от паралича построил первую большую церковь между превратившимися в руины античными банями и стадионом. Алтарная часть построенной церкви была расположена над предполагаемым местом захоронения святого, и при её строительстве^[8] были обретены мощи святого Димитрия.

Мощи поместили в серебряный киворий. Он имел шестиугольное основание, глухие стены и кровлю, увенчанную крестом. Внутри находилось серебряное ложе с изображением лика святого. Верующие могли заходить внутрь и возжигать перед ним свечи.^[9] Описание кивория было сделано фессалоникийским архиепископом Иоанном в середине VII века, также его изображение было на мозаике северной колоннады базилики (известно только по акварелям английского архитектора У. С. Джорджа^[10]). Драгоценный киворий был утрачен при пожаре в VII веке.^[11]

После этого мощи поместили в мраморную гробницу. Предположительно в конце XII — начале XIII века, возможно, в период существования латинского королевства Фессалоники, они были вывезены из Салоник в Италию.^[2] Мощи были обнаружены в 1520 году в аббатстве города Сан-Лоренцо-ин-Кампо и вернулись обратно в Салоники только в XX веке: в 1978 году — честная глава, а в 1980 году — основная часть мощей (в Италии осталось шесть больших частиц).

Мироточение

Мощи святого Димитрия с древности почитались как мироточивые (Димитрий Ростовский сообщает, что мироточение известно с VII века^[3], но Иоанн Скилица первый письменно сообщил о том, что мироточение впервые появилось в 1040 году^[9]). Верующие, приходившие в базилику для поклонения святому, набирали миро в стеклянные ампулы, самые ранние из которых датируются XI—XII веками. Миро почиталось не только христианами. Иоанн Анагност, описавший захват города турками, сообщает, что миро набирали и мусульмане, считавшие его медицинским снадобьем от любых болезней^[12]

С XIV века вместо истечения миро-елея от мощей стало упоминаться об истечении миро-воды из колодца в крипте  (крытый подземный ход, тайник) (первое письменное упоминание сделано в 1330 году Никифором Григорасом)^[12]. В это же время, когда мощи исчезли из храма, возникла легенда, что они были спрятаны в колодце, находившемся в крипте. Упоминания о мироточении из колодца прекратились в 1493 году, когда базилика была превращена в мечеть (православным был сохранён доступ для поклонения к кенотафу святого Димитрия, оставшемуся после исчезновения мощей).

В древности истечение мира было очень обильным — Никита Хониат описывает, как норманны, захватившие в 1185 году Салоники, кощунственно набирали миро в кастрюли, жарили на нём рыбу и мазали им обувь^[13]. Сейчас мироточение мощей прекратилось. Раку святого открывают на вечерни в канун дня памяти святого и раздают верующим вату, пропитанную ароматной жидкостью, не отождествляемой с тем миром, о котором в XIV веке писал Димитрий Хризолог^[2][14].

 КРОВЬ СВЯТОГО

Культ крови великомученика возник уже в раннехристианский период (см. выше историю о рабе Луппе). При раскопках в алтаре базилики Святого Димитрия под престолом в крестообразном углублении в мраморном ковчеге был обнаружен стеклянный сосуд с засохшей кровью. Считается, что под алтарём изначально была расположена гробница святого Димитрия, в которой, по мнению ряда исследователей, в средневизантийский период была земля, смешанная с кровью. Сохранились мощевики XI—XII веков с кровью великомученика (в Великой Лавре Афона), с кровавой землёй (в Ватопедском монастыре Афона), а также с кровью и миром (энколпион XII—XIII века в Британском музее).^[2]